Комедия «наоборот» или «просто спектакль», где не все так просто

«Комедии, которые просто смешат людей, не заслуживают того, чтобы их ставили». Коки Митани

Длинный стол посередине сцены. Два стула по краям. Тусклая лампа. Маленькое окно с белыми рамами. Лестница-стремянка. Черная стена. За столом – двое: низкий полный мужчина с бесстрастным выражением лица и высокий, ссутулившийся тип, нервно поправляющий волосы. Представитель власти и подчиненный. Цензор и Автор. «У меня все. Вы свободны. До завтра».
«До завтра!» - новая постановка нижегородского театра «Zоопарк», «просто спектакль» по пьесе Коки Митани «Академия смеха». Режиссер – заслуженный артист России Александр Сучков. В ролях – Лев Харламов (Цензор) и Олег Шапков (Автор). Читая название пьесы японского драматурга, зрители наверняка ожидали увидеть традиционную комедию с захватывающим сюжетом и фейерверком шуток. Что ж, смешно было, однако... Не все так просто в этом «просто спектакле». Как с горечью заметил Цензор, «зачем нам театр? Не время теперь предаваться утехам…» Да, утехам герои точно не предавались. Вернее, они вместе с автором, режиссером и зрителем погрузились в волнующие, бездонные размышления. О чем? О жизни, о чести, о долге, о сильных и слабых мира сего и, конечно, об искусстве. О жизни в искусстве. Как порой бывает сложно почувствовать тонкую грань между правдой и фальшью, как больно однажды встретить непонимание и не потерять при этом веры, сколько мужества надо, чтобы с достоинством пройти путь до конца и не изменить идеалам. День первый, день второй, день третий… день последний… «До завтра!» можно назвать спектаклем-диалогом, даже спектаклем-спором двух личностей, абсолютно противоположных и одновременно удивительно похожих. Кто же из них достоин звания истинного художника? Какую игру затеяли создатели этого «просто»?..
На первый взгляд, ситуация, представленная в спектакле, довольно типична. Автор пришел на прием к Цензору, чтобы получить разрешение на постановку своей новой комедии. Казалось бы, публика сразу ощущает, кто есть кто, ведь образы прорисованы с необычайной точностью. Раскрытию характеров во многом помогает предметный мир спектакля. Нарочито длинный стол подчеркивает, насколько далеки собеседники. У Цензора, как у хозяина положения, стул с высокой спинкой, у Автора – с низкой. Красные закладки, с которыми работает Цензор, не только контрастируют с мрачным сценическим оформлением, но вносят ощущение дисгармонии. Наконец, у каждого актера есть характерный набор средств, с помощью которых ему удается «вылепить» своего героя ярким и непохожим. Автор явно чувствует себя «не в своей тарелке». Он неловко переминается с ноги на ногу, ерзает на стуле, смотрит на Цензора с опаской, в разговорах с ним тараторит и заикается. Движения его суетливы, а выражение лица меняется каждую секунду – от испуга, растерянности и раболепия до изумления и усмешки. Неслучайно он появляется на сцене задолго до начала действия. В зале еще шумно, зрители суетятся в поисках мест, но понимают – спектакль уже идет. За неимоверно длинный стол садится Олег Шапков. Ждет в полумраке кабинета, съежившись и словно готовясь в любой момент провалиться сквозь землю. Нервно покачивается на стуле, то зажимая руки между колен, то ковыряя краешек стола. Актер мастерски передает внутреннее волнение героя и сразу «берет зал в свои руки». Кажется – еще немного, и бесконечное ожидание выльется в истерику. Время течет мучительно медленно, и чем дольше тянется эта немая сцена, тем больше сострадания зритель испытывает к Автору. В тот момент, когда напряжение достигает высшей точки, происходит взрыв – неистовая барабанная дробь и резкая вспышка прожекторов. На сцене возникает Лев Харламов. Руки по швам, ноги «четко печатают шаг», железно попадая в такт оглушительным ударам барабанов. Волосы строго собраны в маленький хвостик на затылке, рубашка с высоким воротом застегнута под горло, пиджак длинный и прямой. «Я заставил вас ждать. Сидите. Я буду вести ваше дело», - произносит он, чеканя слова. Интонации так же однообразны, как движения и выражение лица. Цензор всем своим видом хочет показать, что он грозен и непоколебим, держится сухо и никогда не улыбается. Мимика отсутствует полностью – человеческое лицо будто заморожено или скрыто непробиваемой маской. Разве может этот человек, далекий от всех видов искусства, «сухарь» по природе, понимать что-либо в театре? Другое дело – Автор. Он, чья жизнь проходит за кулисами, лучше знает, что нужно ставить и как нужно ставить! Вот она – вечная трагедия творческих личностей, вынужденных терпеть тупую критику и цензуру. К сожалению, в жизни чаще всего так и бывает, но «Zоопарк» не был бы «Zоопарком», если бы не пытался уйти от стандартов.
Если внимательно рассмотреть образ Цензора, можно заметить, что при внешней уравновешенности и монотонности в поведении героя есть элемент непредсказуемости: он то резко вскакивает, пристально заглядывая в лицо Автору, то ударяет кулаком по столу, повышая голос до крика. Через внешний защитный слой прорывается живой человек, причем дальше – больше. Цензор изначально подается как двойственный персонаж. Он только хочет казаться серьезным должностным лицом, но получается ли у него это? Уже первые реплики говорят о том, что напыщенность – не более чем видимость. Рассуждая о культурной политике, герой вдруг перескакивает на разговор о вороне, который живет у него дома и доставляет много хлопот. Речь становится свободнее, в интонациях появляется теплота. Оказывается, не такой уж он страшный, но… проходит несколько минут, и снова тон, не терпящий возражений, снова «заведенная» походка с руками за спиной. Внутренняя борьба с собой делает Цензора смешным и нелепым. Каких трудов ему стоит сохранять внешнюю холодность! Он будто не знает, как себя вести, и постоянно мечется между разными состояниями. Накануне последней встречи с Автором его охватывает истерика – в отчаянии, потеряв контроль над собой и не зная, куда выплеснуть накопившуюся энергию, Цензор передвигает тяжелый стол. Кто он, этот орущий от боли мужчина с иступленным взглядом? Бешеный монстр, запертый в клетке… или тонкая индивидуальность?..
Можно сказать, что спектакль держится на двух уровнях. Первый - диалоги Автора с Цензором. Второй - сцены, где Цензор остается наедине с собой. Тут-то у зрителя не остается никаких сомнений: в этом грубом теле трепещет нежная, прекрасная душа. Он с нетерпением набрасывается на булочки, принесенные Автором, по-детски непосредственно радуется подаренным зябликам и скворечнику для ворона. Но дело не в сюжетных мелочах… Главное, что герой проникается пьесой, в нем пробуждается живое отношение к ней. «Ваш Гамлет только говорит о мести за смерть отца, а сам ничего для этого не делает», - возмущается Цензор. Он тонко чувствует искусство, прежде всего, требуя от него правды. Начиная репетировать вместе с Автором, герой раскрывается. Снимает пиджак, расстегивает рубашку, раскрепощается, разыгрывая примитивные фрагменты из комедии. Не случайно второе действие начинается со сцены репетиции.
Если «приглядеться» к образу Автора, выясняется, что он - далеко не воплощение подлинного таланта. По сути, его понимание комедии сводится к тому, чтобы зрителям было как можно смешнее. Все, на что способен как драматург – переделывать Шекспира. Все, на что способен, как человек театра – механически зачитывать текст, будто боясь сбиться с ритма и заговорить живыми интонациями. Демонстрируя свою комедию, он становится таким же невыразительным, каким вначале был Цензор. Залезает на стульчик подобно жалкому школьнику-неумехе. Ну и потом: разве будет уважающий себя Автор потакать мелким прихотям «пустоголового» Цензора, так переделывая пьесу, что «с каждым днем она становится все глупее и глупее»? Разве решится по-настоящему талантливый драматург изменить своим убеждениям и идеалам? Наверное, только в том случае, если ему самому нечего сказать…
Парадокс… Все средства, работающие на создание образов в начале спектакля – лишь обман. Зрители действительно предполагают, что Цензор – типичный представитель власти, мнящий о себе много, но ничего не смыслящий в искусстве. Автор же, наоборот, тонко понимает специфику театра и тихонько посмеивается над Цензором. Однако все оказывается совершенно наоборот – герои лихо меняются местами по принципу производного контраста. «Сейчас не время разыгрывать любовные истории. Возмездие, месть, готовность отдать жизнь за кого-то другого – вот тема сегодняшнего дня!» - говорит Цензор. Или: «Театр должен воспитывать зрителя, пробуждать в нем активную жизненную позицию». Возможно ли это, когда «звезда бесцельно слоняется по сцене, тараторит свои реплики как балаболка, бесконечно теряет вставные челюсти и глотает шпагу в самых несуразных местах»? Из них двоих именно Цензор произносит истины: «Я не понимаю, какие нужно иметь мозги, чтобы смеяться над этим!»
Но столь удивительная метаморфоза – не единственный обман. Впереди – финальный поворот: на самом деле Цензор нарочно «выдвигал самые несуразные требования, затягивая с ответом», а Автор нарочно исполнял их. («Это мой способ борьбы – переделывать, как того требует цензура, доводя пьесу до абсурда»). Цензора потрясли сила воли и упорство, благодаря которым Автор шел на все ради постановки новой пьесы. Ради того, чтобы театр жил. Чтобы, приходя на простую комедию, зритель радовался и верил в счастье. Наконец, именно Автор научил Цензора понимать искусство и подтолкнул его к творчеству… На таких крутых виражах строится «просто спектакль».
Есть в этой на первый взгляд комедийной истории какая-то печальная нотка. Спектакль можно назвать поистине единым организмом. Спектаклем-монолитом, в котором все средства находятся в тесной, неразрывной связи – сценография, костюмы, свет, музыка, игра актеров. Ничего лишнего. Предельно лаконично и содержательно. Свежо, без штампов и тяжелых поучений. Именно этой постановкой «Zоопарк» доказывает, что театр – искусство, прежде всего, синтетическое, а главное в нем – «ощущение сегодняшнего дня», то есть максимальная близость современному зрителю.
…Вопросы остались открытыми. Впереди лишь многоточие – потухшая лампа, чернеющая пустота за окном и безызвестность. Ветер и алые лепестки, залетающие в мрачную комнату… «Я благодарен вам за то, что вы открыли мне мир, которого я раньше не замечал. Я хочу, чтобы вы заставляли меня смеяться!..» - говорит Цензор – Харламов Автору – Шапкову. Итак, до завтра! А что будет завтра, что?..